14-09-2009, 10:36
Секретный приезд в Москву премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху породил волну слухов. Чем вызвана поездка мы, скорее всего, скоро узнаем – в современной информационной среде тайная дипломатия быстро становятся явной. Но сам факт визита свидетельствует о новом положении, в котором оказался Израиль, а также о меняющемся качестве его отношений с Россией.
Окончание холодной войны означало кардинальное изменение ситуации для Израиля. После 1956 года, когда СССР встал на арабскую сторону в ближневосточном противостоянии, борьба еврейского государства за выживание во враждебном окружении совпала со стремлением Соединенных Штатов противодействовать советской экспансии на Ближнем Востоке. Израиль полагался на собственные военные возможности и политическую поддержку ведущих западных стран. Соседние арабские государства при военно-политической помощи Москвы пытались без особого успеха изменить баланс сил. Несмотря на несколько локальных войн, модель была стабильна.
С конца 1980-х годов обстановка изменилась. Конец идеологической конфронтации и исчезновение Советского Союза открыли США новые горизонты для расширения влияния на Ближнем Востоке. Оставаясь важнейшим союзником Вашингтона, Израиль превратился в помеху для укрепления связей Америки с арабским миром. С начала 1990-х гг. США и Европа активно подталкивают Израиль к мирному процессу с палестинцами. Однако вместо этого к 2000-м гг. отношения резко обострились, политическое урегулирование не наступило, но возникли сложности с обеспечением безопасности еврейского государства. Проблема усугубилась при неоконсервативной администрации Джорджа Буша, которая, с одной стороны, проводила произраильскую политику, с другой – осуществляла комплексное переустройство Ближнего Востока, опираясь на военную силу и продвижение демократии.
На сегодняшний день отношения между политическими игроками в регионе крайне запутаны. У палестинцев отсутствует единый субъект переговоров. В Израиле к власти пришло правительство, отрицающее опыт 1990-х гг., а ситуация, когда западные партнеры дают понять, что не хотят иметь дело с израильским министром иностранных дел, и вовсе беспрецедентна. Общее влияние США в регионе снизилось в результате событий 2000-х. Попытки Барака Обамы вдохнуть жизнь в палестино-израильское урегулирование не устраивают обе стороны. Европа все более раздражена Израилем. Наконец, дамокловым мечом висит над всеми проблема иранского ядерного оружия. Для Америки и Европы она глобальная, для арабских стран – региональная, для Израиля – самая что ни на есть насущная, ведь иранский президент громогласно обещает уничтожить именно еврейское государство.
Задача, стоящая перед Израилем, неизменна – обеспечение физического выживания. Но внешние условия изменились.
Во-первых, Израиль не может быть уверен в безоговорочной поддержке Соединенных Штатов, как это было в XX веке. В Америке по-прежнему очень сильны произраильские настроения, но целью США является мировое лидерство, а для его укрепления необходимы сбалансированные отношения с арабскими державами. Иными словами – безопасность Израиля не является больше самым главным американским приоритетом на Ближнем Востоке, а лишь одним из многих. При этом, давление на Израиль с целью принудить его к уступкам не сопровождается наличием стратегии разрешения конфликта. А масштаб применения силы израильской армией сегодня больше, чем когда-либо, ограничен негативной внешней реакцией, прежде всего европейской.
Во-вторых, само израильское общество не монолитно, как в годы постоянной мобилизации. Усталость от бесконечного состояния повышенной боеготовности сочетается с усталостью от "мирного процесса", который ведет неизвестно куда. При этом время и демографические тенденции играют против еврейского очага – его человеческий потенциал сокращается. И еще через несколько лет решение о двух государствах в Палестине, еврейском и арабском, против которого так долго боролась израильская сторона, может оказаться для нее желанным. Но оно уже не будет устраивать арабов, которые предпочтут одно государство, однако теперь с явным арабским доминированием.
В-третьих, конфигурация ближневосточной политики очень усложнилась. Сверхдержавы никогда не обладали там полным контролем, но все же определяли генеральные тенденции. Сейчас региональные участники играют собственные игры, при этом число их возросло за счет негосударственных структур, наподобие ливанской "Хезболла" или организаций, аффилированных с "Аль-Каидой".
В этих условиях Израиль вынужден искать новые пути для укрепления своих позиций, среди прочего меняется взгляд и на Россию. Политики обычно ссылаются на обилие русскоязычных израильтян как фактор сближения, но это, как представляется, особой политической роли как раз не играет. Куда важнее, что между Израилем и Россией нет непреодолимого конфликта жизненно важных интересов.
В отличие от многих стран, в том числе не самого первого ряда (скажем, Турция или Иран), у Израиля отсутствует стремление к распространению своего геополитического влияния. Политика еврейского государства нацелена на создание условий для собственного выживания. Поэтому Израиль, во-первых, хорошо понимает логику поведения других государств, озабоченных проблемой безопасности, и, во-вторых, готов к прагматичным, свободным от идеологических наслоений сделкам в этой сфере. Характерен прошлогодний пример, когда после жесткого предупреждения России Израиль прекратил военные поставки в Грузию, прекрасно понимая, какого рода симметричный ответ может последовать с российской стороны и к кому тогда попадет российское вооружение.
В ответ Израиль надеется на российское понимание нужд его безопасности, прежде всего в том, что касается поставок в Иран. Скорее всего именно с этим и связана активность на российском направлении, примечательно, что Израиль предпочитает теперь прямые переговоры с Москвой.
Россия традиционно выступает на стороне арабских стран. Но эта позиция в основном была обусловлена логикой биполярного противостояния 1950-х – 1980-х годов, когда СССР всячески стимулировал левонационалистические настроения в Третьем мире. При этом и создание Государства Израиль происходило при непосредственном участии Советского Союза, тогда Кремль был заинтересован в том, чтобы ослабить позиции Великобритании на Ближнем Востоке.
Сегодня лейтмотив российской политики – не идеология, а стремление к укреплению общих стратегических позиций. Для этого необходимы партнеры, ведущие самостоятельную игру, а не связанные жесткими обязательствами с какими-то старшими партнерами. Упомянутая выше Турция – один из таких партнеров. Израиль потенциально может стать другим.
Понятно, что нет гарантии реализации этой потенциальной возможности. Связи израильского истеблишмента и американской элиты очень прочны, а в России сильны интересы групп, лоббирующих расширение военно-технического сотрудничества с арабскими странами и Ираном. Однако фундаментальные изменения расстановки сил, которые невозможно остановить, будут подталкивать Россию и Израиль к взаимодействию.
Posted on Mon, 14 Sep 2009 10:21:58 +0400 at http://gzt.ru/topnews/politics/260027.html
Author: mail@gzt.ru (Федор Лукьянов)
Окончание холодной войны означало кардинальное изменение ситуации для Израиля. После 1956 года, когда СССР встал на арабскую сторону в ближневосточном противостоянии, борьба еврейского государства за выживание во враждебном окружении совпала со стремлением Соединенных Штатов противодействовать советской экспансии на Ближнем Востоке. Израиль полагался на собственные военные возможности и политическую поддержку ведущих западных стран. Соседние арабские государства при военно-политической помощи Москвы пытались без особого успеха изменить баланс сил. Несмотря на несколько локальных войн, модель была стабильна.
С конца 1980-х годов обстановка изменилась. Конец идеологической конфронтации и исчезновение Советского Союза открыли США новые горизонты для расширения влияния на Ближнем Востоке. Оставаясь важнейшим союзником Вашингтона, Израиль превратился в помеху для укрепления связей Америки с арабским миром. С начала 1990-х гг. США и Европа активно подталкивают Израиль к мирному процессу с палестинцами. Однако вместо этого к 2000-м гг. отношения резко обострились, политическое урегулирование не наступило, но возникли сложности с обеспечением безопасности еврейского государства. Проблема усугубилась при неоконсервативной администрации Джорджа Буша, которая, с одной стороны, проводила произраильскую политику, с другой – осуществляла комплексное переустройство Ближнего Востока, опираясь на военную силу и продвижение демократии.
На сегодняшний день отношения между политическими игроками в регионе крайне запутаны. У палестинцев отсутствует единый субъект переговоров. В Израиле к власти пришло правительство, отрицающее опыт 1990-х гг., а ситуация, когда западные партнеры дают понять, что не хотят иметь дело с израильским министром иностранных дел, и вовсе беспрецедентна. Общее влияние США в регионе снизилось в результате событий 2000-х. Попытки Барака Обамы вдохнуть жизнь в палестино-израильское урегулирование не устраивают обе стороны. Европа все более раздражена Израилем. Наконец, дамокловым мечом висит над всеми проблема иранского ядерного оружия. Для Америки и Европы она глобальная, для арабских стран – региональная, для Израиля – самая что ни на есть насущная, ведь иранский президент громогласно обещает уничтожить именно еврейское государство.
Задача, стоящая перед Израилем, неизменна – обеспечение физического выживания. Но внешние условия изменились.
Во-первых, Израиль не может быть уверен в безоговорочной поддержке Соединенных Штатов, как это было в XX веке. В Америке по-прежнему очень сильны произраильские настроения, но целью США является мировое лидерство, а для его укрепления необходимы сбалансированные отношения с арабскими державами. Иными словами – безопасность Израиля не является больше самым главным американским приоритетом на Ближнем Востоке, а лишь одним из многих. При этом, давление на Израиль с целью принудить его к уступкам не сопровождается наличием стратегии разрешения конфликта. А масштаб применения силы израильской армией сегодня больше, чем когда-либо, ограничен негативной внешней реакцией, прежде всего европейской.
Во-вторых, само израильское общество не монолитно, как в годы постоянной мобилизации. Усталость от бесконечного состояния повышенной боеготовности сочетается с усталостью от "мирного процесса", который ведет неизвестно куда. При этом время и демографические тенденции играют против еврейского очага – его человеческий потенциал сокращается. И еще через несколько лет решение о двух государствах в Палестине, еврейском и арабском, против которого так долго боролась израильская сторона, может оказаться для нее желанным. Но оно уже не будет устраивать арабов, которые предпочтут одно государство, однако теперь с явным арабским доминированием.
В-третьих, конфигурация ближневосточной политики очень усложнилась. Сверхдержавы никогда не обладали там полным контролем, но все же определяли генеральные тенденции. Сейчас региональные участники играют собственные игры, при этом число их возросло за счет негосударственных структур, наподобие ливанской "Хезболла" или организаций, аффилированных с "Аль-Каидой".
В этих условиях Израиль вынужден искать новые пути для укрепления своих позиций, среди прочего меняется взгляд и на Россию. Политики обычно ссылаются на обилие русскоязычных израильтян как фактор сближения, но это, как представляется, особой политической роли как раз не играет. Куда важнее, что между Израилем и Россией нет непреодолимого конфликта жизненно важных интересов.
В отличие от многих стран, в том числе не самого первого ряда (скажем, Турция или Иран), у Израиля отсутствует стремление к распространению своего геополитического влияния. Политика еврейского государства нацелена на создание условий для собственного выживания. Поэтому Израиль, во-первых, хорошо понимает логику поведения других государств, озабоченных проблемой безопасности, и, во-вторых, готов к прагматичным, свободным от идеологических наслоений сделкам в этой сфере. Характерен прошлогодний пример, когда после жесткого предупреждения России Израиль прекратил военные поставки в Грузию, прекрасно понимая, какого рода симметричный ответ может последовать с российской стороны и к кому тогда попадет российское вооружение.
В ответ Израиль надеется на российское понимание нужд его безопасности, прежде всего в том, что касается поставок в Иран. Скорее всего именно с этим и связана активность на российском направлении, примечательно, что Израиль предпочитает теперь прямые переговоры с Москвой.
Россия традиционно выступает на стороне арабских стран. Но эта позиция в основном была обусловлена логикой биполярного противостояния 1950-х – 1980-х годов, когда СССР всячески стимулировал левонационалистические настроения в Третьем мире. При этом и создание Государства Израиль происходило при непосредственном участии Советского Союза, тогда Кремль был заинтересован в том, чтобы ослабить позиции Великобритании на Ближнем Востоке.
Сегодня лейтмотив российской политики – не идеология, а стремление к укреплению общих стратегических позиций. Для этого необходимы партнеры, ведущие самостоятельную игру, а не связанные жесткими обязательствами с какими-то старшими партнерами. Упомянутая выше Турция – один из таких партнеров. Израиль потенциально может стать другим.
Понятно, что нет гарантии реализации этой потенциальной возможности. Связи израильского истеблишмента и американской элиты очень прочны, а в России сильны интересы групп, лоббирующих расширение военно-технического сотрудничества с арабскими странами и Ираном. Однако фундаментальные изменения расстановки сил, которые невозможно остановить, будут подталкивать Россию и Израиль к взаимодействию.
Posted on Mon, 14 Sep 2009 10:21:58 +0400 at http://gzt.ru/topnews/politics/260027.html
Author: mail@gzt.ru (Федор Лукьянов)
